Митрополит Владимир (Иким)
Пути Христовых Апостолов
Вера Христова в Центральной Азии имела несомненное апостольское происхождение (этим не могут похвалиться даже многие страны Европы). Первым, кто принес в наш край весть о Господе Спасителе, был святой Фома-Близнец. Именно ему выпал самый дальний жребий среди определявших пути двенадцати ближайших учеников Христа. Дух Божий указал ему для проповеди страны Индийские – этим понятием древние писатели, имевшие об Азии туманное представление, обозначали тогда не одну Индию, но все государства Востока, находившиеся за пределами Римской империи. По свидетельству житийного текста, Апостол Фома благовествовал не только брахманам (собственно индусам), но также бактрам, гирканам, парфянам – предкам современных народов Центральной Азии. Истинность этого предания засвидетельствована христианами Индии, до наших дней сохранившими за своими общинами наименование христиан Апостола Фомы.
По житию святого Фомы-Близнеца мы знаем, что он странствовал вместе с караваном заезжавшего в Палестину индийского купца по главной магистрали Великого шелкового пути, связывавшего Малую Азию с Центральной. Дорога Апостола Фомы пролегала и по Киргизской земле, через Ош и Узгенд. Всюду, где проходил благовестник, он привлекал к учению Христову искателей истины, основывал общины верующих. Известно, что именно на Великом шелковом пути, прежде чем удалиться в Индию, святой Фома обратил ко Христу, а затем рукоположил во епископа – для бактров, гиркан, парфян знатного юношу Дионисия.
Предание сообщает, что Центральную Азию посетил также и другой Апостол Божий – святой Андрей Первозванный. Сам Христос Господь, явившись ему в городе Ефесе, предрек: Не бойся, Я за тобою странствую. Еще и страны Скифские тебя ожидают. Поскольку в древнейшем известии о путешествиях святого Апостола Андрея сказано, что он проповедовал в Скифее, в Согдиане и у саков, очевидно, речь шла о Великой Скифии, включавшей в себя Центральноазиатскую Великую Степь и Семиречье, народы которых античные географы именовали саками. Апостол Андрей шел по менее известному, северному ответвлению Великого шелкового пути. Это та дорога, по которой спустя пятьсот лет согдиец Маниах вел посольство Тюркского каганата для заключения договора с Византией против ставшей враждебной обеим державам Персии. Впоследствии через северные маршруты Великого шелкового пути центральноазиатские купцы вели оживленную торговлю с Русью. Но дорога эта была известна и во времена апостольские, ибо связывала Маверранахр со странами Кавказскими, где благовествовал тогда Апостол Андрей. Согласно преданию, проповедуя сакам, он дошел до Согдианы, откуда повернул обратно. Как известно из жития, где удавалось святому Андрею пролить свет учения Христова, там водружал он крест. Что же и поставить последователю Христа, как не крест там, где стояли идолы. Такой крест Апостол Андрей воздвиг в Ургутских горах под Самаркандом, где впоследствии возникло христианское селение Вазкерд и был основан монастырь. Это происходило во время третьего, самого далекого, последнего путешествия первозванного ученика Христова.
На Киргизской земле нашло посмертное упокоение нетленное тело святого Апостола и евангелиста Матфея. Как известно, мученическую кончину за Христа он принял в Сирии. Оттуда, по-видимому, еще во II или в III веке бежавшими от древнеримских гонений христианами честные мощи Апостола были унесены в край, славившийся широкой веротерпимостью. Эта святыня хранилась в монастыре, расположенном на берегу озера Иссык-Куль; весь христианский мир знал о ее местонахождении. На Каталонской карте мира, датированной 1375 годом, на северном берегу озера Иссык-Куль изображено здание с крестом, а рядом имеется надпись: Место, называемое Иссык-Куль. В этом месте монастырь братьев армянских, где пребывает тело святого Матфея, Апостола и евангелиста. Впоследствии город, где находилась древняя армянская обитель, был затоплен водами озера. По местному преданию, наводнение было карой Божией горожанам за отказ в гостеприимстве и оскорблении какого-то святого странника. Географ П. П. Семенов-Тян-Шанский, изучавший Каталонскую карту, полагал, что монастырь армян находился в бухте Курменты, между селами Светлый Мыс и Тюп. По воле Божией именно поблизости от затонувшей святыни в 1882 году был основан русский Свято-Троицкий мужской монастырь. Побывавший в этих местах в конце XIX века российский чиновник барон А. Каульбарс писал: Замечательно, что неподалеку от Иссык-Кульской Троицкой обители, у устья рек Тюп и Кой-Су, сохранились под водой развалины древнего города. В этом городе, по предположению археологов, и существовал тот армянский монастырь, где находились мощи евангелиста Матфея.
В древней Центральной Азии расцвет христианской веры начинается уже с III века по Рождестве Христовом, приводя к основанию мощных митрополий в Мерве, Самарканде, Невакете, созданию знаменитого Хорезмийско-Хвалисского архиепископства, провозглашению христианства государственной религией в огромной Эфталитской империи, проповеди Евангелия за Великой Китайской стеной. Такое, конечно, могло быть только всходами семян могучей апостольской проповеди, вершившейся в силе и славе чудотворений, по слову Господню ученикам: …именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками… возложат руки на больных, и они будут здоровы (Мк. 16, 17–18).
Богословы и историки Церкви часто отмечают, какое значение для апостольской проповеди имело наличие огромной Римской империи. В ее пределах не было внутренних границ, придирчивых таможенных чиновников, взаимных подозрений в шпионаже, военных конфликтов; переходя из страны в страну, путник всюду оказывался под защитой твердой римской власти и римских законов. Это должно было намного облегчить Апостолам Христовым трудности странствий и содействовать успеху проповеди Евангелия.
Центральная Азия находилась вне сферы влияния Рима. На рубеже ветхозаветной и христианской эпох в одном только Маверранахре насчитывалось до сорока отдельных княжеств, нередко враждовавших между собой. В Великой Степи громыхала война хунну с древними монголами-сяньби, подстрекаемыми китайцами. В Семиречье разлагалось государство Усунь, правители которого, кунбаги, получали в жены китайских принцесс, предварительно воспитанных в качестве «агентов влияния» и видевших «патриотический долг» в разжигании смуты. Сам Китай предпринимал дальние военные походы и уже причислял к своим владениям Давань (Фергану), с которого брал дань небесными конями – знаменитой ферганской породой лошадей, которые были необходимы китайцам для успешной войны в степи. С запада угрожала вторжением Парфия, уже захватившая земли гузов – Маргиану. Но именно к тому времени, когда Апостолам Фоме и Андрею предстояло ступить на центральноазиатскую землю, все это взбаламученное политическое море внезапно утихомирилось. На арену истории ступил Куджула Кадфиз I – первый из Великих Кушанов, создавших грандиозную империю от Аральского моря до берегов Ганга и Великой Китайской стены. Смолкло бряцание оружия, рухнули границы мелких княжеств, прекратились междоусобицы, порядок и безопасность воцарились на караванных дорогах. Как по Римской империи, святые апостолы теперь могли спокойно совершить свой путь и по империи Кушанов, а основанные ими христианские общины – мирно развиваться и проповедовать учение Спасителя.
Кушаны были согдийской династией. Миролюбивым согдийцам вовсе не хотелось воевать, но им надоела окружающая смута, мешавшая торговать, удовлетворять любознательность в далеких путешествиях, делиться своими познаниями с другими народами и, в свою очередь, перенимать от них что-то для себя новое. Видя вокруг политическую нестабильность и бессмысленное кровопролитие, они решились взять власть в свои руки. Знаменитая тяжелая конница согдийцев-массагетов проскакала по просторам Азии, всюду устанавливая тишину и порядок. Особого сопротивления они не встретили: подчиняющимся народам тоже хотелось мирной жизни. Кушанская империя положила конец попыткам экспансии и с китайской, и с персидской стороны, установились нормальные дипломатические отношения, и по Великому шелковому пути двинулись согдийские караваны, перевозившие товары с одного конца Азии на другой – к всеобщему удовольствию и выгоде.
Придворной религией при Кушанах стал буддизм – завоевав Северную Индию, императоры соблазнились там местной «экзотикой». (Индийские пристрастия в конце концов и погубили Кушанскую династию.) Первоначально столицей империи была Кушания-на-Зарафшане, расположенная в центре Согдианы. Но уже третий Великий Кушан, Канишка, перенес столицу в Индию, и его наследник стал называться индийским именем – Васудева. Арамейский (сирийский) язык, являвшийся до того языком государственных актов, был заменен санскритом.
Согдийцы, пользуясь своим миссионерским правом, занесли буддизм, который, конечно, был отнюдь не единственным верованием среди народов Кушанской державы, в Китай. Находки археологов, относящиеся ко временам Кушанов, выявляют своеобразную «коллекцию религий»: соседство самых разнообразных культов, вероятно импонировавшее согдийской любознательности.
Христианские общины, не выделяясь и не вступая в конфликт с прочими, неторопливо множились. О распространении Христовой веры в стране кушан сообщают сирийские авторы III века. В христианской миссии по этому краю главную роль играли все те же неутомимые согдийцы. Даже в самой дальней области империи, в Восточном Туркестане, найдены многочисленные христианские тексты на согдийском языке. Очевидно, христианское присутствие имелось и в других поселениях согдийцев, рассыпанных по всем пронизывающим Центральную Азию ветвям Великого шелкового пути: такие фактории были и в Устраушане (Джизакская область), и в Шаше (Ташкентская область), и в Давани (Фергана), и в городах Семиречья. Согдийцем был епископ Якалыга (ныне так называется городище в Чуйской долине).
Индийские веяния в империи Кушанов порой весьма своеобразно преломлялись – в Таразе (современный Джамбул) найден обломок терракотовой иконы Спасителя с надписью на сирийском языке, выполненной в индийском художественном стиле. В самой Согдиане имелись христианские Духовные училища. В согдийском городе Пенджикенте обнаружен учебный керамический острокон (глиняная табличка) с текстом из сирийской Библии (Пешитты), записанным, очевидно, учеником под диктовку наставника (сирийский язык был языком богословия). Пенджикент являлся городом искусств, археологами там открыты образцы древней фресковой иконописи. Там же был найден сосуд со знаком креста, а в одном из некрополей – нательные бронзовые крестики. Но, очевидно, крупнейшая христианская община обосновалась все же в древней Мараканде (Самарканде), на время уступившей звание столицы Кушании-на-Зарафшане.
Первохристианские общины, основанные апостолами на их путях, были поначалу немногочисленны. Они являлись как бы островками благодати среди бушующего вокруг языческого моря. И жизнь их не была спокойной. Вначале христиане подвергались ярым нападкам фарисеев-иудаистов, затем языческий мир обрушил на них всю мощь имперского карательного аппарата, впоследствии христиан гнали и казнили в зороастрийском Иране.
Но ничего подобного не было в Центральной Азии – в краю широчайшего гостеприимства и веротерпимости, где многообразие верований, как и национальные различия, не отражалось на человеческих отношениях. Здесь принимали всех, а люди сильные, умелые или знающие ценились на вес золота: китайский полководец, оклеветанный и приговоренный к смерти, бежал в государство хунну – и стал первым советником при дворе хуннского царя-шанъюя, а гонимый за веру персидский царевич-христианин укрылся в Согдиане и получил в дар от буддиста – правителя Бухары обширные земли для основания собственного княжества. Людей здесь оценивали, как мы сейчас говорим, по деловым качествам. В Центральной Азии много воевали, но по причинам политическим: в основном из-за противостояния персидской, греческой, китайской экспансии или из-за амбиций различных групп властолюбивой аристократии. Бывали вооруженные конфликты и из-за территорий, чаще всего – мест кочевий. Иногда один народ завоевывал другой. Однако не для порабощения, но для того, чтобы, присоединив его к себе, слиться с ним, усилить собственные ряды.
Важно то, что из-за религиозных убеждений кровь не проливалась здесь никогда. Веротерпимость в Центральной Азии была законом жизни. И когда Китай отказался, наконец, от безумных попыток подмять под себя всю Азию и перешел к переговорам о мирной торговле, согдийцы, хозяева тогдашних караванных дорог, поставили одним из главных условий этого свободу совести, свободу проповеди любых религий не только в Великой Степи, но и в самом Китае. Такое условие было принято и дважды подтверждено указами китайского императора. В итоге согдийские миссионеры принесли за Китайскую стену и утвердили там сначала буддизм, а затем и христианство.
Вот типичная картина, открывающаяся археологам при раскопках древних центральноазиатских городищ: на одной площади соседствуют дворец правителя, капище огнепоклонников, буддистская молельня и христианский храм. Здесь христианам не нужно было уходить в катакомбы, укрываться в пещерах и в ущельях, и между скалами (1 Цар. 13, 6) – их общины могли развиваться спокойно, неторопливо умножая число своих членов. Так, очевидно, и происходило, ведь к III веку Церковь Христова хоть и не возвышалась над языческими культами, но уже прочно укоренилась на Центральноазиатской земле.
В Кушанской империи существование и развитие христианства поддерживалось, по-видимому, и ее соседством с Персией, и связями с Сирией. Историк Церкви В. В. Болотов отмечает: В местах, соприкасавшихся с теми странами, где апостолы твердо насадили христианство, оно сохранялось и все более укреплялось. Так было в персидском государстве. Эта область соприкасалась с христианской Месопотамией (Сирией). Самым распространенным языком повсюду в этом краю был арамейский. Благодаря арамейскому языку и оживленным сношениям между Сирией и Персией в последней и далее на востоке христианство могло постоянно поддерживаться и распространяться. В Сирии вера Христова была религией общенародной. Антиохийский Патриархат являлся одной из главных опор Вселенской Церкви, духовенство его отличалось мудростью и ученостью. Богословская школа в Едессе славилась на весь христианский мир. Малоизвестен тот факт, что не Римская империя при равноапостольном Константине Великом, а Сирия явилась первым в истории христианским государством. Обретя независимость от Рима, сирийцы создали христианское царство Осроена (впоследствии вновь покоренное императором Каракаллой).
В то время, когда императорский Рим повсюду в своих владениях подвергал христиан жестоким преследованиям, в Персии беженцы-христиане встречали радушный прием. Усиливаясь, персидские епархии поддерживали и христианские общины Центральной Азии. Отсюда в ее пределы направлялись образованные проповедники и ученые-богословы – как персы, так и сирийцы. Вероятно, епископы Персии или Сирии поначалу рукополагали духовенство для Маверранахра, но по происхождению эти священники были местные – Божественная литургия совершалась на согдийском языке. И как ни велика была роль образованных миссионеров, проповедь Слова Божия в Центральной Азии велась уже на подготовленной почве. Современный киргизский историк С. Я. Перегудова замечает: Нередко прибытие миссионеров только довершало оформление церковной организации в тех местах, куда христианское учение проникло задолго до них. В Тохаристане, Семиречье и Китае следы распространения христианства прослеживаются задолго до упоминаний о миссионерах.
В Персии христианство настолько усилилось, что произведший в 226 году государственный переворот новый ее царь Артахшир I думал найти в нем политическую опору. По совету своего визиря Абарсума он собирался креститься сам и объявить христианство государственной религией. Этому шагу правителя воспротивилась армия, в большинстве придерживавшаяся национальной персидской веры – зороастризма*.
* Вообще, переворот Артахшира I совершался под лозунгом национальным: изгнание иноплеменной парфянской династии. Горький парадокс заключается в том, что потомки этого склонявшегося к христианству правителя – Сасаниды стали впоследствии лютыми гонителями христиан. Видится, что причина неудачи Артахшира I в его попытке сделать Персию христианской державой – в том, что для него это было политическим расчетом, а не высоким духовным порывом, каковым явилось для Римской империи деяние святого равноапостольного императора Константина Великого.
В те времена Маргиана (современная Туркмения) принадлежала к владениям Персии. Главный город Маргианы Мерв лежал на пути святого Апостола Фомы, здесь основанная им христианская община утвердилась быстро и прочно. Археологами обнаружен храм мервских христиан, построенный уже в начале II века по Рождестве Христовом. Как свидетельствует аль-Бируни, на рубеже III–IV столетий основывается Мервская епархия во главе с епископом, затем превратившаяся в мощную Мервскую митрополию.
Особняком от Кушанской державы старался держаться Хорезм, признавший поначалу верховную власть императоров, но в III веке возвративший себе независимость. Первые известия об учреждении Хвалисско-Хорезмийской епархии появляются в IV веке: она принадлежит юрисдикции Антиохийского Патриархата – епископов здесь получают не из Персии, как в других областях Центральной Азии, а непосредственно из Сирии3. Впрочем, Хорезм имел связи не только с Антиохией Сирийской и Дамаском, но и со столицей православной Византии Константинополем. Рост влияния Христовой веры в Хорезме шел неуклонно: в течение VIII века, вплоть до принятия ислама хорезмшахом Азкацваром, христианство даже являлось здесь государственной религией.
3 В VII веке Хвалисская епархия была возведена в степень архиепископии и причислена к Крымской митрополии.
Персидское подданство в середине IV века больно ударило по христианам Мерва, как и по всем последователям Христа Спасителя в пределах Сасанидской державы. Сасанидская Персия часто конфликтовала с Римской империей, а затем и с ее наследницей Византией из-за территорий и сфер влияния. Пока императорский Рим гнал христиан, их радушно принимали в Персии. Но когда Византия стала христианской державой, персидские политиканы начали смотреть даже на своих отечественных последователей Христа как на византийских шпионов. Страсти разжигали зороастрийские фанатики вкупе с персидскими националистами. По обвинению в пособничестве грекам был арестован епископ Селевкии–Ктезифона (современный Багдад) святой Симеон4. Это произошло в день воспоминания Страстей Христовых, в Великую Пятницу 344 года. В знак доказательства преданности национальным интересам шахиншах Шапур II потребовал от святого Симеона отречения от Христа и перехода в зороастризм. Мужественный святитель отказался поклониться не только божеству огня, но и самому шаху, сказав: Прежде я воздавал достойную честь твоему сану. Теперь же, когда я приведен, чтобы отречься от моего Бога и отступить от своей веры, мне не подобает кланяться тебе, врагу моего Бога. Рассвирепевший властитель предал священномученика Симеона страшным пыткам и казни, а затем отдал приказ умертвить всех христиан в персидских владениях. На Святую Пасху шахскими палачами в Ктезифоне были перебиты тысяча сто пятьдесят христиан, среди них Шапур II не пощадил и наставника своего детства, святого старца Усфазана. Гонения Шапура II продолжались около сорока лет, с особым изуверством и ожесточением вспыхивая ежегодно при наступлении пасхальных дней. Число жертв исчислялось тысячами и десятками тысяч. Только в городе Визаде было убито 9000 человек. Церковный историк V века Созомен говорит о бесчисленном множестве пострадавших в те времена в Персии христиан. Празднуя память святых мучеников персидских, земная Церковь далеко не всех их может назвать по именам: всех знает Единый Бог, уготовивший награду верным в Небесном Царстве. По-видимому, во время этих же гонений пострадал святой мученик Иоанн Мервский, бывший в древней Церкви Центральной Азии особо чтимым местным святым5.
4 Память его 17 апреля.
5 Память его праздновалась 14 июля.
Антихристианские гонения, воздвигнутые Сасанидами, не принесли пользы их державе. Персидские фанатики получили удар с совершенно неожиданной стороны. Отношения Персии с Византией нормализовались – войны вредили международной торговле, это было невыгодно обеим сторонам. Но в то же время восстала находившаяся под персидской властью христианская Армения, возмущенная произволом зороастрийских палачей. В этой борьбе армяне нашли себе мощных соратников – христианскую державу эфталитов, унаследовавшую от Кушанской империи власть в Центральной Азии. Древнеармянский историк Егише свидетельствует:Эфталиты и армяне не замедлили вступить в договор по обрядам их законов, приняли на себя клятву христиан: с твердостью хранить единство. Христиане Великой Степи ополчились на Сасанидский Иран, карая за пролитую гонителями кровь своих братьев по вере. Они разбили войска шахиншаха Пероза, пленили его, обложили Персию данью и оставили у себя в заложниках шахского сына, затем и сам Пероз погиб в бою с эфталитской конницей. Спасла Персидскую державу помощь Византии, в которой Сасаниды так долго видели врага.
Эфталиты (белые хунну) сменили в управлении Центральной Азией забывших свой государственный долг Кушанов. Индийские симпатии Кушанской династии, особенно перенос столицы империи в Индию, постепенно ослабили нити державного управления и сделали Кушанов чужими для их центральноазиатских подданных. В конце IV века власть Кушанов окончательно пала, и снова в этом краю началось дробление на мелкие княжества и отдельные орды, возникли междоусобицы, а персидские войска доходили уже до Шаша (Ташкента). Порядок восстановили эфталиты, потомки воинственных хунну.
Когда государство хунну было уничтожено Китаем при содействии древних монголов-сяньби, часть хуннского народа сумела закрепиться на северных землях Хорезма. Это и были эфталиты – белые хунну. От хорезмийцев, давших им приют в своих владениях, они восприняли веру Христову. По-видимому, не без помощи эфталитских войск Хорезм в III веке обрел независимость от державы Кушанов. Собравшись с силами, белые хунну вновь вышли на просторы Центральной Азии, чтобы возглавить огромное государство. Им удалось подчинить себе почти все земли бывшей Кушанской империи. В придачу они отвоевали у персов Маргиану, это уже при их власти Мерв стал центром митрополии. Эфталиты заняли и Афганистан. Там в 430 году была создана Гератская епархия, возведенная в конце VI века в степень митрополии. При этом эфталитские цари в отличие от персидских шахиншахов прекрасно умели отделять церковные дела от политики. Без всяких сомнений эфталиты принимали из Ктезифона (столицы своего политического противника – Персии) епископов для подвластных им областей, а в 549 году сами обратились к Ктезифонскому иерарху с просьбой назначить отдельного епископа для степных народов.
Согдийцы, сторонники сильной державной власти, всячески способствовали эфталитам в государственном строительстве. Столицей Эфталитского царства стал город Варахша в Западной Согдиане, в Бухарском оазисе (ныне – древнее городище с тем же названием). При эфталитах для всего края приобрел важнейшее значение Самарканд, где появился христианский епископ. В Варахше эфталиты чеканили свои монеты, явно указывавшие на их религиозную принадлежность: на одной стороне – знамение креста, на другой – агнец (символ Агнца Божия – Христа Спасителя) или лев (символ державной власти, подобный принятому в Византии).
Однако вероисповедного единства ни в Эфталитской державе, ни среди самих эфталитов, по-видимому, не было. Раскопки в Варахше выявляют характерную для древней Согдианы «религиозную мешанину»: наряду с христианством здесь присутствуют и самые дикие языческие культы. Вера Христова была, вероятно, религией эфталитской аристократии и части войска и не охватывала все слои народа. Потомки эфталитов, половцы, оказавшись снова на степных просторах, вскоре погрязли в язычестве. Внутренний разнобой среди эфталитов, соблазнительная роскошь, окружавшая их правителей в Варахше, а также стремление степняков к кочевой жизни сделали Эфталитскую державу непрочной. Провластвовав около полутора столетий, эфталиты уступили главенствующую роль в Центральной Азии алтайским тюркам-ашинам (тюркютам). На смену империи белых хунну пришли новые государства – Тюркские каганаты, центры управления которыми находились уже не в Маверранахре, а на Киргизской земле или в Великой Степи.
Внутреннее самоуправление тюркютов строилось на строгом подчинении представителям влиятельных родов. Тот же принцип, приемлемый для управления малым народом, тюркюты пытались перенести на завоеванную ими огромную империю, выделяя племена привилегированные и второстепенные. Ответом было появление национального самосознания у отдельных тюркских этнических групп: в противовес правящему «союзу десяти стрел» стали возникать уже упомянутые союзы: «трехстрельный» (карлуки), «девятистрельный» (уйгуры) и т. п. Тогда-то вместо однородного древнетюркского сакского мира является множество народностей, каждая со своим именем и судьбой. Для созданного тюркютами государства это дробление было пагубным. Уже в начале VII века Великий каганат распался на Восточный и Западный каганаты. Начались междоусобицы, внутренние раздоры, усилилось давление со стороны сильных соседей.
Религией тюркютских правителей оставалось родовое язычество. Мы имеем известие о крещении лишь одного кагана из династии Ашинов: в 619 году в Константинополе принял Православие гуннский князь. Это был Колюг Сибир-хан, правивший Западнотюркским каганатом очень недолго. Однако именно в период каганатов христианство (правда, по-видимому, в несторианском искаженном виде) приобретает наибольшее влияние на умы тюркских народов. Возникают даже целые города с исключительно христианским населением.
Тарсакент, город христиан, – такое имя носил древний город, расположенный практически на том же месте, что и современный Бишкек, столица Киргизской Республики. Этот город упоминается в киргизском народном эпосе «Манас». В летописях средневекового историка Рашид-ад-Дина (XIII–XIV века) Тарсакент назван городом, существующим с незапамятных времен. В древнем некрополе городища Кара-Джигач под Бишкеком найдено более трех тысяч надмогильных камней – кайраков, отмеченных знаком креста (датируются VIII–XIV веками). В похвалу умершим нередко говорится об их набожности и ревностных трудах на благо Церкви. Несколько захоронений принадлежит священнослужителям, причем один из них назван знаменитым эмиром (полководцем) и священником – значит, несториане не запрещали своим иереям нести воинскую службу (что противоречит канонам Вселенской Церкви). Дважды упоминаются хорепископы – викарные епископы. Это позволяет сделать вывод о несторианской церковной организации: в каждом городе имелся свой викарий, подчиненный Мервскому или Самаркандскому митрополиту (позднее Тарсакент перешел в ведение Невакетской митрополии). Члены несторианской общины принадлежали к самым различным общественным слоям: от простого ремесленника до князя-тегина. Надписи на кайраках делались как на сирийском, так и на тюркском языках, большинство имен – тюркские. Нередко христиане-тюрки имели два имени: одно – данное при крещении, второе – местное, тюркское. На одном из кайраков значится: Это могила дочери священника Саввы – Гюлькыз. Имя иерея взято из святцев, дочь носила местное имя. В Тарсакенте имелась и крупная армянская церковная община. В 1332 году здесь был похоронен армянский епископ Иоанн. (Этот факт заставляет вспомнить об уже упоминавшемся нами монастыре братьев-армян, находившемся в том же краю, на берегу Иссык-Куля, в котором хранились святые мощи Апостола и евангелиста Матфея.) По свидетельству историков Феофана Византийского и Феофилакта Симокатты, воины-тюрки из Бухары в 519 году имели на лбу татуировки в виде креста. Таким знамением их матери ограждали своих детей от частых в те времена эпидемий чумы.
Власть тюрок-ашинов (тюркютов) в Центральной Азии оказалась не очень прочной, недолговечной, поскольку они не сумели создать единства ни среди всех тюркских народов, ни даже в собственной орде, а внутренние конфликты и междоусобицы были непозволительной роскошью при наличии такого опасного соседа, как Поднебесная империя. Уже в 630 году Китай разгромил и присоединил к своим владениям Восточный каганат, а в 657 году подчинил себе и западных тюркютов, каганы которых сделались китайскими ставленниками, принимавшими власть и титулы от императора Поднебесной. Зависимость эта была очень обременительна, начались восстания против китайцев. Время от времени тюркютским каганам удавалось возвращать самостоятельность своему государству. Династия Ашинов пала не от внешних врагов, а из-за внутригосударственных распрей: власть в Западном каганате от тюркютов перешла к другому народу – тюргешам.
Неизвестно, было ли религиозное единство среди новых хозяев Семиречья, тюргешей, но часть этого народа исповедовала веру Христову. В столице Тюргешского каганата, городе Суйабе (впоследствии переименованном в Ордукент, ныне – городище Ак-Бешим близ современного Токмака), был построен христианский соборный храм – это один из первых известных нам образцов самобытного древнетюркского церковного зодчества. Если кафедральный собор Хароба Кошук в Мерве создавался еще в традициях эллинской архитектуры, то в Суйабском храме является стиль, ставший характерным для всей Центральноазиатской Церкви. Здесь строились увенчанные одним куполом храмы, квадратные в плане, с пристроенной сбоку крещальней. Церковный двор – открытый, без галерей, с обязательным айваном – топчаном, где можно было отдохнуть в ожидании начала богослужения. Стены зданий сложены из сырцового кирпича (пахсы) и расписаны яркими красками.
Тюркские мастера-христиане стремились запечатлеть священные изображения не только на храмовых фресках, но и на ткани, керамике, металле. Созданные ими иконы на шелке – занданачи славились и в дальних краях: археологи обнаруживают их даже на Кавказе, такие тканые иконы сейчас хранятся и в музеях Западной Европы. На берегу озера Иссык-Куль найдена ваза, покрытая синей глазурью, с изображением двенадцати Апостолов Христовых. Среди открытий археологов интересен обнаруженный на городище Тортколь-тепе близ современного Чимкента каменный сосуд VI или VII века, служивший, очевидно, Евхаристической Чашей. На сосуде изображен Дух Святой в виде голубя, сходящий на Крест, – это означает претворение хлеба и вина в Тело и Кровь Распятого Спасителя. Изображена также виноградная лоза – символ Христа, к Которому верующие должны прилепляться как к ветви, чтобы причаститься Вечной жизни.
По мнению ученых, изделиями тюркской работы являются два замечательных по исполнению блюда, названные по месту находки Григорьевским и Аниковским, хранящиеся в Эрмитаже, в Петербурге. Аниковское блюдо, относящееся к VIII веку, несет на себе иллюстрации к ветхозаветной книге Иисуса Навина: иудейские войска, штурмующие Иерихон; шествие с Ковчегом Завета, Иисус Навин, останавливающий своей молитвой солнце и луну. На Григорьевском блюде (IX–Х век) изображены Дева Мария в окружении святых Апостолов, Распятие и Воскресение Спасителя.
Замечательным архитектурным памятником Киргизии является сохранившееся до наших дней здание древнехристианского монастыря Таш-Рабат. Эту обитель в Центральном Тянь-Шане, на заброшенном горном перевале в долине реки Кара-Коюн, построила в Х веке группа иноков, пришедших издалека в поисках уединения. В местном предании пришельцы названы арабами из Рума – очевидно, имеется в виду «Второй Рим», то есть Византия. Судя по сирийской надписи на найденном близ обители надгробии, это были сирийцы. По версии С. Я. Перегудовой, чьи труды по изучению Таш-Рабата являются наиболее значительными, речь идет о выходцах из части Восточно-Римской империи, подчиненной арабам. В предании говорится о братии монастыря и его основателе: Как могучий батыр, он вместе со своими подданными приступил к постройке необыкновенного здания, которое и было построено в короткое время; поселившись в нем, они стали учить народ, живший в этой местности, и давать приют нуждающимся; по прошествии долгого времени главный настоятель куда-то исчез, а остальные люди взяты в плен и уведены народом, надвигавшимся с запада на восток. В строительстве принимали участие и местные мастера. Об этом говорит украшавшая строения монастыря резьба по розовому ганчу (алебастру), характерная для искусства Центральной Азии. Вероятно, «исчезнувший» настоятель просто умер, и это его надгробие, запечатленное крестом, было найдено возле развалин обители. Очевидно, монастырь был опустошен во время одной из караханидских междоусобиц6.
6 До новейших времен Таш-Рабат считался окрестными жителями несомненным чудом и почитался ими. В XVIII–XIX веках в его руинах жили мусульманские шейхи.
Енисейские киргизы вышли на авансцену центральноазиатской истории несколько позже тюргешей и стали их восточными союзниками. Власть державы киргизов в Великой Степи была непродолжительна, но память о ней сохранилась в названии современного киргизского народа. А сами красноголовые (рыжеволосые) енисейцы, уступив влияние княжеству Уйгурии, ушли обратно в родные места, удержав за собою только Алтай и Джунгарию. Восприняли ли они от центральноазиатских народов какие-то религиозные веяния, сказать трудно. На енисейских скалах обнаружены изображения христианских священников: это очень похоже на сцену крещения народа. Некоторые ученые видят указание на перемену религии в том, что по возвращении в родные края енисейцы сменили обычай сожжения тел умерших на погребение в земле. Во всяком случае, если енисейские киргизы даже и принимали христианство, они, не устояв в вере, вскоре вернулись к прежнему шаманизму.
В 748 году Поднебесная империя одержала победу над Тюргешским каганатом, китайский полководец Ван Чжен-сян разрушил до основания столицу тюргешей Суйаб. Однако господство завоевателей над Семиречьем продолжалось недолго: новое независимое государство тюрок было создано здесь карлуками. Столицей Карлукского джабгуата стал Невакет – название города переводится как Новый город, то есть Новгород. Для карлуков христианство стало общенародной религией. Карлукский правитель – джабгу Арслан Иль-Тюргюк крестился вместе со своим войском и потребовал от персидского патриарха-католикоса Тимофея I, чтобы тот назначил отдельного митрополита для тюрок Семиречья. Католикос Тимофей с воодушевлением оповещал свою паству о крещении царя тюрок. Так была создана Невакетская митрополия, впоследствии принявшая под свое окормление Великую Степь, Восточный Туркестан и христианские общины Китая. После утверждения в Уйгурии второго кафедрального центра Невакетско-Кашгарская митрополия явилась главенствующей религиозной силой в гигантской империи Чингизидов – Великой Орде.
В Невакете возникла собственная богословская школа. Надпись на одном из кайраков Краснореченского городища (древнего Невакета) гласит: Это могила славного богослова и проповедника, который просветил все монастыри светом, сына богослова Петра. Прославлен он был мудростью, голос его звучал громко, как труба. В числе духовенства Невакета были и очень знатные тюрки. Надпись на найденном там кувшине гласит: Этот хум (кувшин) предназначен для наставника Йарук-тегина. Пусть хум будет всегда наполненным, аминь, аминь. Титул тегин означает князь, а слово мальфан (наставник) употреблялось только в отношении к священнослужителям. По свидетельству средневекового путешественника Гильома Рубрука (XIII век), в Каялыке (близ современного Сарканда в Талды-Курганской области Казахстана), бывшем в XI–XIII веках столицей карлукских джабгу, имелось целых три храма. Невакет также долго сохранял значение одной из тюркских столиц. В Невакете жил последний тюркский каган, которого за его упорное сопротивление завоевателям арабы прозвали Абу Музахим, то есть Бодающийся.
Католикос Тимофей I вел переписку не только с вождем карлуков Иль-Тюргюком, но и с предводителями других тюркских народов. Вероятно, и там христианская миссия не была безрезультатной. Географ Х века Абу Дулеф сообщает о христианах среди народа джикиль (чигиль), выделившегося из карлукского «трехстрельного» союза. Джикили населяли Таласскую долину и берега Иссык-Куля. Неподалеку от Таласа найден обломок керамики, на котором написано имя священника – тюрка Ильтага. К памятникам христианства у джикилей относятся и запечатленные знаком креста надмогильные камни, найденные в ущелье Джууку.
Необходимо подчеркнуть: рассказ о церковной организации средневековой Центральной Азии с конца IV века уже не относится к истории Православной Церкви Христовой – это история искажения христианства, впадения в несторианскую ересь. (Исключение составляло Хорезмийско-Хвалисское архиепископство, до конца сохранившее чистоту апостольского христианства.) Ересь пришла из Персии: Персидская Церковь являлась «старшей сестрой» для Церкви Центральноазиатской, направляла сюда митрополитов и епископов. Креститель карлуков Арслан Иль-Тюргюк, требуя от персидского первоиерарха поставления митрополита для его народа, вероятно, и не подозревал, что зовет в свой край еретика.
По мнению ученых, во времена монгольского владычества несториане стояли на пороге создания христианской империи третьего типа, отличавшейся как от православных держав Византии и Руси, так и от римо-католических государств Запада. Попытки несториан подчинить себе весь Восток потерпели поражение и привели к катастрофе их церковную организацию. В наши дни, когда множатся и все активнее становятся различные ереси и секты, история возвышения и падения несторианства может оказаться весьма поучительным примером.
